-
-
-
-
-
Ребята, там такая каша была! Обстановка менялась не по дням, а по часам. Мы окружили Корсунь-Шевченковскую группировку немцев, они стали прорываться, с внешнего кольца немцы тоже по нам ударили, чтоб помочь вырваться из кольца своим. Бои были такие тяжелые, что за одни сутки Тыновка несколько раз переходила из рук в руки. -
-
В мае 1942 г. по окончании Харьковского военного авиационного училища связи, эвакуированного в Ташкент, а затем в Коканд, я в звании мл. лейтенанта был направлен на Карельский фронт в 17 ГШАП (командир полка Герой Советского Союза В.И. Белоусов). Меня назначили начальником связи эскадрильи, а позже адъютантом эскадрильи. Полк базировался на аэродромах Подужемье, Африканда, Лоухи. Личный состав начал переучиваться на самолёты Ил-2. -
-
-
В квадратных касках, с засученными рукавами, с автоматами в руках немцы идут цепью от деревни, давая очереди, и то там, то там вылезают из своих схоронок наши солдаты. Лешка падает на меня:
- Они совсем близко!
Прячем винтовки под солому, и уже над нами звучит:
- Русь! Лёс, лёс!
15:21
Фельджандарм. 1939 - 1943 г.
"Я начал свою карьеру в качестве полицейского в части номер 1 в г. Харбурге. В сентябре 1935 г. все подразделение было передано вермахту. Мы не были добровольцами. В октябре 1935 г. нас перевели в 3-й батальон 69-го пехотного полка, и нашим первым командиром батальона был обер-лейтенант Шпенглер. После этого были годы службы. В октябре 38 г. моя часть маршем прошла в Судеты, позже мы вторглись в Чехословакию. В августе 39 г. моя часть была в Судетах в качестве моторизованного подразделения. Ходили слухи о войне против Польши, но мы им не верили.
10.09.39 мы пресекли реку Нарев, и заняли позицию при Замбро. Недалеко оттуда находилась крепость Ломска, с двумя польскими пехотными полками и одним артиллерийским. Предполагалось, что мы примем участие в осаде этого подразделения. В тот день стоял жуткий туман и полякам удалось отвести войска так, что мы этого даже не заметили, однако вскоре мы вступили с ними в бой.
Польские и немецкие пулеметы ввязались в сильную перестрелку около Замбро. Наш батальон потерял 120 человек, моя 9 рота потеряла 32. Мы взяли более 400 пленных и два полевых орудия.
Вскоре после этого нас послали к Брест-Литовску. Мы должны были атаковать эту крепость, при поддержке железнодорожной артиллерии, однако поляки капитулировали после того, как их офицеры убежали. Мы увидели ужасные вещи: более 300 фольксдойче держали пленниками в крепости, и с ними очень плохо обращались! Мы заняли город Брест-Литовск, жители которого бродили по улицам, в основном пьяные как свиньи.
Мы встретились с русскими войсками в Брест-Литовске.
++++++++++++++
04.06.41 мы проехали сквозь Аррас, Вьеро до Ведуна. В Лонгре французы атаковали, и в нашем батальоне погибло 20 человек. Мы думали, что война уже закончилась, но нам было приказано двигаться дальше. Сопротивление врага становилось ожесточеннее, и в 9 роте было 7 погибших, а среди французов - около 60. Хотя Франция и капитулировала, ее войска продолжали сражаться. В основном это были солдаты с линии Мажино.
Однажды ночью мне было приказано возглавить патруль с усиленным полицейским отрядом. Внезапно впереди мы услышали лошадей и открыли огонь. Без сопротивления 100 человек и 80 лошадей и один танк капитулировали. Они сказали, что на подходе еще французы, поэтому мы залегли в засаду. Через 30 минут мы услышали конский топот - и наступило молчание. Мы поползли в том направлении, откуда слышали шум, совсем как индейцы!
Мы начали стрелять, так сильно, чтобы французы решили, что нас здесь намного больше, чем на самом деле. И это сработало! Мы поймали одного полковника, 9 офицеров, 500 солдат и 400 лошадей. Эта часть планировала атаковать наш батальон на следующее утро.
++++++++++++++
10.07.41 мы увидели, как русские подожгли Витебск. Город не был полностью завоеван до 13.07.41, это случилось после того, как мы использовали реактивную артиллерию. Вскоре после этого моя дивизия, 20-я танковая, двинулась к Смоленску. Мы достигли северной части города 23.07.41. Нам сказали, что мы были подразделением германских войск, которое дальше всех вошло в Советский Союз.
19.08.41 мы двинулись к северу, Смоленск-Витебск-Опочка-Николаево-Новгор
01.09.41 мы встретили самое ожесточенное сопротивление за все это время. В моей роте было 11 погибших. Мы сидели в мокрых траншеях и постоянно подвергались сильному обстрелу артиллерией, танками и минометами. Позже в этот день моя рота потеряла 26 человек. Атака "штукас" на русские позиции дала нам небольшую передышку.
16.09.41. Мы на своих стрелковых позициях, огромные потери. Наши войска в очень плохом настроении, мы чувствуем себя как будто в ожидании казни.
21.09.41. Сегодня воскресенье, но что это за воскресенье. Никакой разницы. Почему советские не могут сдаться, нам уже столько раз говорили, что с ними почти покончено! Позже в этот день была атака 9 русских самолетов, и в моей роте 3 человека погибло. Неужели мы все умрем на этой чужой земле?
03.10.41. Наконец-то! Наш батальон получил подкрепление. Мы слышим по радио, как Адольф Гитлер обещает, что война закончится до зимы.
07.11.41. Я вернулся. Мой батальон находится в районе Волхова-Тихвина, его задача заключается в том, чтобы обеспечить правый фланг по направлению к Будогощи. Мы должны поддерживать танковые части, которые встретят финнов в Тихвине. Наши войска дошли до Тихвина, но русские не допустили прихода финнов. Мы теперь в трудной ситуации.
17.11.41. Мой батальон несет огромные потери! 71 человек погиб, русские забрали их униформу, и они обнаженными лежали в снегу. Новые русские воздушные атаки, температура ниже 30 градуса C.
++++++++++++++
В марте 42 г. мы переместились на позицию к западу от Новгорода, мы участвовали в осаде семи российских дивизий. Это продолжалось некоторое время, и русские часто пытались вырваться, но у них ничего не получилось.
В мае пришла весна. Грязь, грязь и только грязь. У нас трудности со снабжением. Русские ужасны! Наши зенитчики сбивают большую часть самолетов, которые доставляют продовольствие и боеприпасы для их войск.
Становится теплее, и теперь нам докучают миллионы и миллионы комаров. Многие заболели "волховской лихорадкой", это разновидность малярии, и я тоже заболел. Когда поправлюсь, я получу отпуск и смогу поехать в Германию.
21.08.42. Мы получили новые приказы, скачала двинуться к Старой Руссе, а потом к северо-востоку от Волхова. Нам предстоит пережить еще одну зиму в России.
На нашей новой позиции было совершенно спокойно. Мы построили хорошие укрепления! В начале ноября 42 г. случилось нечто, переменившее мою судьбу: приказ из Управления кадрами Бронетанковых войск. Берлин гласил, что все бывшие полицейские должны присоединиться к полевой жандармерии. Наконец, я должен был получить офицерское образование, будучи уже гауптфельдфебелем. Я был счастлив уехать с фронта, школа была в Лодзи, Польша. Я прожил в Лодзи два месяца и получил приказ сопровождать поезд с 65-ю фельд-жандармами на Кавказ. Поезд формировался в Варшаве.
В том месте на Кавказе, куда мы ехали, ситуация изменилась. Немецкие части отступали, поэтому туда попасть мы конечно не могли. Я получил приказ ехать в Симферополь, Крым, к командующему генералу Макенклоту. Моя часть разделилась, и нас послали в разные места.
Я мог выбирать, и я выбрал Ялту. Какая красота! Это было как сон, солнце, пальмы и цветы! Эта красота на самом деле меня поразила!
++++++++++++++
Я работал в комендатуре Симеиза в Южном Крыму. Я руководил подразделением татарской вспомогательной полиции (HIPO, Hilfspolizie). Крымские татары вступили добровольцами в вермахт для того, чтобы помочь нам драться с русскими, с которыми крымские татары боролись за свою свободу на протяжении многих лет. Всего было 10 батальонов крымских татар. Они служили в HIPO и помогали охотиться за партизанами. Нам было приказано этих татар также охранять. Одна из наших задач заключалась в том, чтобы ежедневно выдавать пайки мирным жителям. Если бы война всегда была такой, я конечно же смог бы некоторое время ее выдержать.
В начале марта 43 г. я должен был встретиться в Шаброзе со своими товарищами и присоединиться к части 1-й полевой жандармерии, что я и должен был первоначально сделать. Они прибыли с Кавказа. Это означало конец моей хорошей жизни- В сентябре 43 г. меня повысили до лейтенанта, и я присоединился к моей новой части в Полтаве. Теперь наступило быстрое отступление до Поломи. Опять начался ад.
С 21:00 началась атака советских бомбардировщиков и тяжелой артиллерии, направленная на железнодорожный вокзал в Поломи. Было разрушено 18 эшелонов и множество наших были убиты. Я сидел в землянке, как и столько раз до этого, но потерял контакт со своей частью. Это и неудивительно, они были в Мариуполе, и я опять к ним присоединился.
Я получил усиленный полицейский отряд (цуг), и нам было приказано остановить русских. Был яростный бой, мы дрались за свою жизнь, чтобы не закончить ее военнопленными в Сибири.
+++++++++++++
11.09.43 мы прибыли в Бердянск и начали эвакуацию мирного населения. Конечно, мы подожгли все, чем могли воспользоваться русские войска. Моя часть разделилась на несколько групп, и мы друг друга редко видели. Неожиданно началось наступление на город русских танков Т-34, и мы должны были убраться. Нам это удалось.
В Новоярске ситуация была отчаянная! Мы должны были идти, но это была сплошная грязь. Мы буквально должны были нести свои танки! Мы собрались в Покровку. В конце сентября мы были официально приписаны к танковой группе и двинулись в Винницу. Получил неожиданный приказ о том, что я должен еще 6 недель прослужить на фронте в качестве командира роты. Они, наверно, забыли, что я воевал на передовой в 20-й мотопехотной дивизии до того, как вступил в полевую жандармерию.
05.10.43 мы были приписаны к пехотному полку, но он был разбит до того, как мы в него вступили. В конце концов оказались в 231-й пехотной дивизии, которой командовал генерал Блок. Сначала мы были резервной частью.
Неожиданно мы получили приказ отбросить 800 русских десантников, которые окопались неподалеку в танковой траншее. Мы должны были наступать в 13:00. Наша миссия заключалась в том, чтобы очистить близлежащую деревню и атаковать основные силы.
Наша артиллерия обеспечивала прикрытие. Когда мы прибыли в деревню, русские открыли огонь отовсюду. Мы не могли там оставаться, и нам удалось оттуда вырваться. Я был ранен шрапнелью и должен был оставить свою командную должность.
В конце концов моей роте удалось уничтожить русских, при поддержке подразделения реактивных установок. Но всего через час русские пошли в контратаку и опять выгнали мою роту. Когда мы попытались вновь захватить позиции, наши Nebelwerfer обстреляли наше подразделение, и вся рота была уничтожена.
+++++++++++++
06.11.43 Я в бункере, весь в бинтах. Русские становятся сильнее день ото дня. Вчера получил новую роту, и мы опять засели в своих траншеях. Русские всего в 60 м от нас. Это ужасно, мы можем двигаться только по ночам.
24.11.43. Скоро мы немного отдохнем. Последняя вражеская артиллерийская атака длилась 80 минут. Как это возможно, чтобы кто-то выжил при таких взрывах? Этой ночью разведчики должны очистить русскую траншею, чтобы мы могли уничтожить русский штабной бункер.
25.11.43. Сразу после полуночи начался ад! Русские наступают. Дважды они были на наших позициях, и мы должны были драться врукопашную. Только при помощи ручных гранат нам удалось их отбросить. Мы удержали свои позиции.
Пришло новое подразделение, и мы ушли. Всего через два часа после этого русские окончательно заняли траншеи.
Мы все время движемся. В 05:00: "Тревога!". Нам приказано атаковать русский плацдарм. Нас перевозят на 12 км, и мы идем на позиции ждать обещанного подкрепления, которое так и не прибыло. Русские штурмовики "Черная Смерть" все время нас терроризируют.
26.11.43. Мы не можем атаковать, но нам приказано удержать эту важную территорию. Русские используют ракеты все время, "Сталинский орган". Моя рота потеряла 8 человек, и нас осталось только 34. Нам надо удержать линию фронта в 800 м! Мы все считаем, что русские скоро атакуют, у нас нет никакого обеспечения флангов.
У русских всего 3000 человек, в моем батальоне 150. У нас только один MG-42 и один танк, расположенный между 1 и 2 ротами. За нами две самоходки в резерве. У нас хорошие позиции.
+++++++++++++
26.11.43. Ночью мы ждем русских, но царит неестественное спокойствие. Получили 16 человек в качестве подкрепления. Должны все время проверять всех часовых, чтобы они не спали! В 5:30 начинается вражеская артиллерийская атака, но опять все затихло. Неожиданно все мы видим русских, которые идут не на нас, а на 1-ю роту. Мы расположены квадратом, и мой правый фланг контактирует с левым флангом 1-й роты. Здесь у нас есть танк, но он был почти сразу же уничтожен артиллерийским огнем русских.
В 6-30 я вижу медленно приближающуюся русскую пехоту. Я вижу примерно 800-900 человек. В нашей роте 120 человек, и у нас нет радио. Я приказываю одному солдату бежать к штабному бункеру, находящемуся позади и привезти сюда две резервных самоходки. Я не могу поверить своим ушам, когда он вернулся и сказал, что штаб на самоходках покинул поле боя!
Русские наступают, и 1-я рота открыла огонь. Русские ответили винтовочным и пулеметным огнем, и 1-я рота не смогла удержать их. Командир роты был убит, и оставшиеся перешли к нам. Русские к нашему удивлению шли туда, где находился наш штаб, и у нас наступила короткая передышка. Я приказал своей роте двигаться быстро, и мы поднялись на небольшой холм. Теперь иваны нас увидели, и они открыли убийственный огонь. Один за другим гибли мои солдаты. Через три часа не осталось патронов. Что теперь? У меня осталась только половина личного состава.
Неожиданно я почувствовал сильный удар в левую руку, и моя гимнастерка стала красной. Боли нет. Я не помню, о чем подумал.
Я и 8-10 человек медленно двигались назад, и почувствовал новый, более сильный удар, меня бросило на землю. Ефрейтор, раненный в колено, подумал, что я погиб, и подполз ко мне, чтобы взять мой жетон или солдатскую книжку. Он думал, что только он остался в живых и не хотел, чтобы его застрелили как дезертира. Когда он увидел, что я жив, он оттащил меня на 50-60 метров в кукурузное поле, хотя я просил его этого не делать.
Русские пришли и забили до смерти прикладами наших раненных!
Что же теперь? Мы через несколько часов поползли через кукурузное поле, и неожиданно мы увидели немецкого солдата. На самом деле это были три артиллериста, которые потеряли свою часть. И у них было две лошади и повозка. Слава богу.
Мы ехали в повозке, но примерно через километр я услышал громкий шум моторов и взрыв. Я потерял сознание. Когда я очнулся, то услышал, что была атака русских штурмовиков. Трое артиллеристов и их лошади погибли, выжили только неизвестный ефрейтор и я.
После долгого и крайне болезненного ночного путешествия, когда я ослабел от боли и потери крови, мы встретились опять с немецкими военнослужащими. Я перенес несколько операций, и в конце концов меня отправили в Одессу. Затем в Лемберг (Львов), и потом Германия. Я провел более двух лет в госпитале, пока не поправился.
Командир батальона, который нас предал, получил Германский крест в золоте за стойкое сопротивление врагу. Я получил только нашивку за ранение, но пережил войну. Он не пережил, и я не буду упоминать его имени.
Был ли это настоящий героизм или безумие, которые заставили меня делать такие вещи? Я думал об этом все оставшееся военное время. Конечно, это не было героизмом.
Война настолько жестока, что никто этого не сможет понять. Я провел 10 лет в вермахте, около 5 лет на фронте. Большинство моих друзей и товарищей остались в чужой земле!" - дневник летенанта феджандармерии В.Тидемана.
Категория: Воспоминания |
Просмотров: 834 |
Добавил: Waffen
| Всего комментариев: 0 | |