То, что Краков, древнейший город Польши, сегодня существует, можно назвать случайностью. В тысяча девятьсот сорок пятом Краков едва не превратили в руины. Немецкая армия готовилась взорвать город. И этот взрыв, возможно, был бы пострашнее многих терактов современности. Но Краков спасла женщина. Вернее, любовь немецкого офицера к советской разведчице.




В ночь на 19 августа 1944 года с польского аэродрома Ежове взлетел военно-транспортный самолет "Ли-2". На его борту - трое парашютистов. Двое мужчин и одна женщина. Каждый из них знал, что их шансы на выживание ничтожны. Под непрерывным обстрелом немецких орудий самолету удается пересечь линию фронта. Разведчики даже не подозревают о том, что ждет их на вражеской территории. Группа в штатском десантируется. Летчики, вернувшись на базу, докладывают - разведгруппа "Голос" успешно сброшена в двадцати километрах от Кракова.






Они были почти юнцы. Радистке Анке едва исполнилось двадцать. Замкомандира группы Алеша старше ее всего на три года. Опыт работы в тылу у немцев был  только у командира. Подчиненные называют резидента "капитан Василий Михайлов". Его настоящее имя они узнают лишь после войны - Евгений Березняк.

 


Разведчики еще не знали, что их выбросили в другом районе. Роковая ошибка летчиков в условиях войны была равносильна гибели.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "Случилось так, что десантирование произошло в районе  Горной Силезии, с ошибкой примерно на сто - сто двадцать километров от предполагаемой высадки. Высадка происходила с очень большой высоты, и, может быть, поэтому рассеялись мы, не было компактной высадки в этом районе. На месте приземления группа не собралась".

На условный сигнал сбора никто не откликнулся. Резидент спрятал парашют, подождал еще немного и сам двинулся в сторону Кракова.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос":"Солнышко было, я присел отдохнуть и незаметно для себя уснул."

Лес буквально кишел немецкими солдатами. Полевая жандармерия изо дня в день прочесывала его в поисках польских партизан и советских парашютистов. Березняк: никак не мог этого знать. И это была вторая неудача резидента. Сквозь сон он почувствовал, как его толкнули в бок. Он открыл глаза и увидел ствол автомата. Портфель с документами был в руках немецкого офицера. Для разведчика это был полный провал.

За два года до захвата немцами Евгения Березняка в Белоруссии десантировалась радистка Елена Кривоносова (после войны она возьмет фамилию Токарева). Елена должна была передавать сведения о передвижении немцев  под оккупированным Гомелем. Тогда еще разведчица не знала, да и не могла знать, какую роль сыграет она в спасении Кракова.

Но случилось так, что Елена попала в руки немецкой контрразведки и вскоре ее передали в распоряжение "Абвер-группы 315". В задачу этой группы входила подготовка немецкой агентуры из числа местных жителей и перевербовка захваченных в плен советских агентов. Осенью сорок второго сотрудник "Абвер-группы 315" Курт Гартманн получил материалы задержания Елены Кривоносовой.

Ничего особенного: юная, голодная и злая - таких, как она, в сорок втором Советы сотнями забрасывали в тыл немцев.  Гартманн привык работать с такими. Он свободно говорил по-русски, и хорошо знал психологию своих подопечных. Но вскоре обстоятельства сложатся так, что он и сам станет работать на советскую разведку.

Советская разведчица Елена Токарева-Кривоносова: "Могу сказать, что не было бы меня, возможно не было бы и Гартмана как советского разведчика и вообще, как человека. И не было бы Гартмана, не было бы и Березняка. То, что сделал Гартман для Березняка - это было только под силу ему. И всё это ради, - как сказать? -  ради любви, Гартман сильно меня любил".

Эта любовь закончится трагично. Но если бы ее не было, два года спустя Краков был бы уничтожен.

В этот августовский день сорок четвертого беды Березняка только начинались. Его захватили полевые жандармы. У Березняка с собой были батареи для радиостанции, а в портфеле пистолет и огромная сумма денег. Все ясно - советский разведчик.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "И для жандармов уже тогда было понятно с кем они имеют дело. Но тем не менее меня запаковали в участок жандармерии, а на второй день передали краковскому гестапо. В краковское гестапо я попал. Значит, 19-го мы приземлились, в краковское гестапо я попал 22-го августа 44 года".

Гестапо располагалось по адресу - улица Поморская, 2. Арестованных допрашивали в подвале. Вот они, камеры для допросов. На стенах - надписи, сделанные заключенными перед казнью. Запах смерти до сих пор не выветрился отсюда. Здесь "капитан Михайлов" и придумал свою легенду.

У него было достаточно времени, чтобы до мелочей продумать все ее детали. Березняка бросили в "одиночку". Марш-агенты есть во всех разведках мира, напряженно вспоминал резидент. Это почтальоны, которые всего лишь доставляют средства связи и деньги. "Что ж, я вполне могу сойти за такого почтальона" - оценивал ситуацию разведчик. Я всего лишь должен встретиться с резидентом на рынке "Тандетта". Но нужно сделать так, чтобы немцы поверили в эту легенду.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос":"Я решил на первом допросе вообще молчать, пусть меня заставят гитлеровцы говорить. Тогда, может быть, они поверят в мою легенду". 

Первый допрос длился пять часов. Березняк молчал. Следователь потерял терпение. И немцы начали избивать пленника.  Березняк выдержал. "Пока все идет по моему плану", - думал Березняк, и эта мысль заставляла его держаться.  "Все в порядке, все в порядке", - мысленно повторял он, пока не потерял сознание. Его отнесли в камеру. Березняк: очнулся и понял, что дальше молчать уже не было смысла.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос":"Я решил объявить гитлеровцам, что я марш-агент, должен встретиться с представителем военной разведки в Кракове, на краковской барахолке "Тандетта", в один из дней, начиная с 25-го, 26-го, нет, 26-го, 27-го и 28-го, в один из этих дней встречи, назначенные мною встречи, ко мне должен подойти мужчина средних лет, я должен был быть одетый в тёмно-синий костюм, с кармана, с верхнего, моего пиджака должен выглядывать конец розового платка, я должен держать в правой руке часы "Омега", карманные часы".

Эта площадь и есть та самая "Тандетта", на которой Березняк: собирался встретиться с мифическим резидентом. Во время войны здесь был самый большой базар в городе, который работал двадцать четыре часа в сутки.

До войны "Тандетта" была центром Еврейского квартала. Немцы выселили всех его обитателей в гетто. Но площадь по-прежнему называли Еврейской. Здесь теснились тысячи продавцов и покупателей.

 

На "Тандетте" можно было купить все, что угодно. Или обменять на продукты. Здесь продавались даже тифозные вши - для немецких солдат, отлынивавших от фронта.

Самым выгодным и, пожалуй, самым опасным промыслом был валютный бизнес. У менял можно было купить любые денежные знаки - если нужно, даже рубли и доллары.  На валютчиков полиция регулярно устраивала облавы. Вот на такой случай и надеялся капитан.

 

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "Когда оставалось до конца моей назначенной встречи буквально полдня или меньше, на рынке, недалеко от меня, раздались выстрелы. И я воспользовался этим моментом, быстро нырнул среди, в толпу людей, стащил с какого-то бегущего рядом со мной поляка шляпу, напялил на себя, и через некоторое время очутился на набережной улице. На набережной".

Облава на валютчиков и бегство разведчика - центральный эпизод фильма "Майор Вихрь". Главный герой, прототипом которого стал Евгений Березняк, убегает от гестаповцев через подворотню. На самом же деле же, вокруг "Тандетты" нет ни одной подворотни, поэтому резидент нырнул в переулок. По сценарию фильма его спрятал у себя польский парикмахер. В действительности же "капитан Михайлов" никуда не заходил. Он бродил по запутанным улицам старого квартала, пока не стемнело. Потом выбрался из города.

Прячась от патрулей, Березняк шел в село Рыбна. Советская разведка знала, что там находилась "явка" партизанских связных. Но точный ее адрес разведчику был неизвестен. Он снова решил сыграть в "русскую рулетку", ставкой в которой была его собственная жизнь. Ночью 31 августа Березняк: пришел в село и постучал наудачу в первый попавшийся дом.  Ему чрезвычайно повезло - это оказалась "явка".

Партизаны переправили его в соседнее село. И здесь он впервые увидел Ольгу. Советскую радистку из провалившейся группы "Львов". Ольга - это псевдоним разведчицы. Ее настоящее имя - Елизавета Вологодская. Только ей капитан рассказал о  том, что его арестовали, и что он сбежал от гестапо.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Я ему сказала, что об этом никто не должен знать. Потому что веры тебе не будет, особенно со стороны поляков, если ты скажешь, что был у немцев в руках".
 
По законам военного времени, разведчик, побывавший в плену, считался предателем. Жизнь Березняка зависела от этой двадцатилетней девчонки. Она не сообщила Центру о том, что Березняк попал в гестапо, и тем самым пошла на должностное преступление. Все дело в  том, что ей было всего двадцать, и она была влюблена в Березняка.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "У него очень красивые глаза, и вот когда первая встреча у нас была, я глянула в эти глаза, всё, он меня покорил этими глазами. Они доверчивые, большие серые, и в них испуг, и у них и,  как бы сказать, любопытство в этих глазах, всё было. В открытую. И я влюбилась в него".

Елизавета Вологодская, то есть, "Ольга", была очень похожа на ту самую Елену Кривоносову, которую полюбил немецкий офицер. Эта сходство сыграет главную роль в спасении Кракова. Но и судьбы девушек оказались очень похожими. Они учились в одной и той же разведшколе, на подмосковной даче Калинина. Обеим разведчицам повезло учиться в группе знаменитого диверсанта Артура Спрогиса. Школа была конвейером советских агентов. Все здесь знали, что три четверти ее выпускников обречены на гибель. Но каждый надеялся, что попадет в число выживших.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Спрогис нами не занимался. Даже никакого инструктажа не было. Или тогда такое время было, - ну, представляете?- с радистом сходила на лыжах, и меня ночью подняли: "Одевайся!", посадили в самолёт, и я даже не знала, куда я лечу. Никакой подготовки не было, никакой."
                                                                                                      
Этих разведчиков одного за другим ловили в немецком тылу. Откровенно говоря, на их возвращение особенно и не рассчитывали.  Так случилось и с предыдущей разведгруппой, которую выбросили под Краковом. Из всех разведчиков в живых осталась только Ольга.

Еще дома, в штабе Первого Украинского фронта Ольга получила приказ присоединиться к группе "Голос", которой командовал Евгений Березняк. Ему же был известен только ее позывной - "Комар", а также то, что она одна осталась на вражеской территории. Хотя поначалу у нее была своя связная, и свой командир - поляк Юзеф. Но уже с самого начала Ольга заметила, что этот человек ведет себя весьма подозрительно.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "По легенде, я должна была быть его женой. А девушка Анька, разведчица, она тоже полька, она сестрой его".

Эта мнимая сестра была слишком дерзкой и опасной для разведывательного дела. Она презирала немцев. Причем, свою гордость она даже не собиралась маскировать, и просто игнорировала присутствие оккупантов. Например, ездила исключительно в трамваях с надписью "Только для немцев". За что и поплатилась жизнью. Однажды в немецком транспорте гестапо устроило на партизан облаву. И там случайно оказалась Анна.  

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Немцы проверяли документы, и у нее все было нормально, но ее задержали. И оказывается, что бланк, на котором был изготовлен этот документ, кенкарта, был выкраден. И вот когда женщины стали рассказывать, что такую симпатичную паненку немцы задержали, сняли ее с автобуса, долго смотрели ее кенкарту, потом забрали ее, эту паненку, и в общем, сказали, где ее забрали и как ее забрали. И больше эта паненка не появилася".

Она погибла в Освенциме. А Ольгу едва успели спрятать польские партизаны. Они-то и рассказали ей,  что второй ее напарник - руководитель разведгруппы Юзеф - предатель. И Ольге, совсем еще девчонке, пришлось принять  решение - убить продажного поляка.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Когда ребята убедились, что он действительно работает с немцами, уже и на немцев, они говорят мне: "Знаешь, Ольга, у нас уже из-за таких четыре раза проваливалось подполье. Поэтому решай его судьбу. Мы его в живых не должны оставить".

Ну, и вот мне было трудно, конечно, решить эту судьбу, но поскольку именно от меня это требовалось, то я согласилась, чтоб его убрали. Убили этого Юзефа, он упал, они побежали и тут, люди ж не знали кого они убили, и с криками следом за ним помчалися, с криками: "Держите, держите, бандиты, бандиты". Тут немцы выскочили, немецкие мотоциклисты. И они успели забежать только в железнодорожную стрелочную будку. Но оттуда они отстреливались до последнего патрона, что у них были в пистолетах, их там изрешетили из автоматов".

После этого партизаны переправили ее сюда. В село Санка. Здесь ее и встретил будущий "Майор Вихрь". В этом доме прятал разведчиков крестьянин Михал Врубель. Михал и его дочери знали, что у него в доме прячется советская радистка. Младшая дочь хозяина, Стефа, до сих пор живет там, где в годы войны работала подпольная радиоточка. Стефа подружилась с Ольгой, а в Березняка была по-детски влюблена.
   
Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Капитан был, скорее, не смелый, а интеллигентный. А Олька была смелой такой, веселой, заводной. Гуляли мы с ней почти каждый вечер. Она пела, очень любила петь, песни очень красивые. Никто об этом не знал, ни мама, никто. Это все было тайно. "А если меня убьют", - Олька мне сказала, - "то хотя бы знала, когда, а то никто ведь и не узнает". Тут, конечно, тоже люди. Но она, как сказать? Если бы нас убили, то это все-таки наша земля, а они - если бы их убили, то они ведь далеко от своих близких. "Если немцы придут, не о себе буду думать, а о своих родных", - так Олька сказала".

И все же, группа не могла полноценно работать. У Березняка не было связных. И вот "Вихрь" узнал, наконец, радостную весть: Алексей и Анка, пропавшие разведчики из "Голоса", живы и уже освоились в Кракове. Было принято решение оставить их там для сбора информации о немецкой группировке, а саму рацию - в селе Санка. Лучше места не найти.

Дом Врубелей - на окраине села, в низине. С трех сторон лес. С четвертой - поле, по которому проходит единственная дорога к дому. Лучшего места для передатчика и, правда, не сыскать. Радиоточку оборудовали на чердаке, антенну "северка" забрасывали на ближайшее дерево. А капитан прятался на сеновале.

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "Польский дом - это крестьянина Врубля, одна половина дома жилая, где жила семья Врублей, а вторая половина, от пола до крыши завалена сеном. Со стороны леса дощатая стена, в этой дощатой стене можно было поднять 2-3 доски, и это был вход в моё убежище. А там была дыра, там была комната своего рода, сено забрано и была пустота, где было моё убежище".
 
Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Тут было досками оббито, тут была половина сарая, оббитого досками, до самой коновязи. Там, где гараж сейчас, была коновязь, чтоб коней привязывать. Ну, и, а он с той стороны заходил, с той стороны. Поднимал доску и, доски не были прибиты. Одну он поднимал, другую вытягивал, и залезал. Снимал две доски и забирался".

Парадоксы войны. В сорок четвертом эти польские крестьяне, граждане другой страны, готовы были умереть, но не предать Березняка. А в сорок втором такие же белорусские крестьяне - свои, земляки - предали гестаповцам радистку Елену Кривоносову. И те, в гомельской тюрьме, выбивали из нее сведения о советской агентуре.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Меня вызвали на допрос, вызвало СД с карцера, и сидело их трое за столом, и ходил с плетью резиновой переводчик. Я не знаю, он говорил по русски, эти задавали ему вопросы, а он мне задавал по-русски вопросы. Сказали мне снять пальто, и положили меня через спинку кровати, начали бить. Сколько меня били, я не помню, я очнулась на полу, я была вся мокрая, возле меня стояло ведро. Меня вначале привели в этот же карцер, а почему-то кто-то пришёл, я уже не помню, я в таком тумане была, и привели меня в камеру".

Елена хотела покончить с собой, чтобы избавиться от мучений.  В холодной камере не было ничего.  Вместо койки - деревянная дверь, которую принес русский охранник Золотов, - из тех, что перешли на сторону немцев. Елена попросила его найти яд и предложила за услугу часы.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "У меня остались случайно часы на руке и я этому Зотову, Золотову, не Зотову, а Золотову, я ему отдала эти часы, чтобы он мне принёс. Я сказала, что я видела уже как немцы вешают, расстреливают, я всё видела, и я не хочу этого. Я хочу сама умереть".

Она была в отчаянии. На следующий день Елену вызвали на допрос. Она думала, что ее снова начнут бить. В кабинете ее ждал незнакомый офицер. Это был тот самый Курт Гартманн, который занимался вербовкой агентуры. Он говорил с ней по-русски. Елена сразу поняла, что он хорошо знаком с ее делом. В какой-то момент Гартманн достал и вернул Елене часы. Те самые, которые она попыталась обменять на яд. Это была первая встреча Елены и Курта, и она стала ключевой для дела Березняка.

"Надо сказать, что мне в первый раз встретилась такая храбрость. Со временем мы сблизились с нею, и она вполне знала мое чувство по отношению к Советскому Союзу, и мы совершенно накрепко решили пожениться с нею после окончания войны".

Из письма Курта Гартманна Евгению Березняку. Ноябрь, 1979 год.

Елена сказала Курту, что скорее умрет, чем будет работать против своих. И все же Курт забрал Елену из тюрьмы на явочную квартиру Абвера в Гомеле. А командованию на всякий случай доложил, что завербовал радистку".

Гартманн повсюду возит Елену за собой. Они вместе слушают русские пластинки из его коллекции. Странный роман немецкого офицера и советской разведчицы уже было невозможно держать в секрете. Гартманн спас Елену от смерти. Но он не забывал и о своем спасении. Как разведчик, Гартманн хорошо понимает - Рейху скоро конец. И Елена это его единственный шанс выжить.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Ну, он хороший разведчик был. Он сказал: У нас очень выгодное положение. Если бы нам связаться с Советским Союзом каким-то образом, я ведь такой информацией владею. Это несколько групп у вас не могут добыть того, что я знаю, и что я могу сделать".

И он продолжал собирать бесценную информацию. Но возможность выйти на советскую разведку у него появится нескоро. Только год спустя, в 1944 году. После того, как судьба навсегда разделила Курта и Елену.

К лету 1944 года в войне наступил окончательный перелом. Победа Советского Союза была близка. Пытаясь остановить Советскую Армию, немцы шли на варварские акции. Взрыв Кракова должен был стать одной из них.

Группа "Голос" продолжала собирать сведения о противнике, но у Березняка все еще не было ни одного информатора среди немецких офицеров. Он понятия не имел о том, что именно готовится в городе.

А в Кракове, между тем, словно и не было войны. Горожане занимались своими обычными делами, и не догадывались о том, что Краков вот-вот должен взлететь в воздух. 5 сентября 1944 года "Комар" приняла шифровку.

"Вашей информацией недовольны. Завербуйте агентов на наиболее важных объектах. Перенесите свою станцию в Краков".

Но будущий "Майор Вихрь" не послушался Центра. У Врубелей было самое спокойное и самое безопасное место в округе. Командир был слишком расчетливым и  осторожным человеком. Очень скоро эта осторожность едва не погубит группу.

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Капитан был такой человек. Он никому не хотел показываться, потому что не хотел никому мешать, знал, что это опасно. Каждый раз, когда кто-нибудь из наших родственников появлялся, он старался спрятаться. Никогда не спорил ни с кем. Знаю, что книжку какую-то все время читал".

А у Ольги были свои причины на то, чтобы не выполнить приказ Центра.  Причины для войны совсем не уважительные - молодость и любовь к своему командиру.

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Олька была веселая, мы с ней гуляли. У них были отношения с капитаном, они встречались, но тайно. К ним человек от партизан приходил, и капитан так ему говорил, что, мол, можно догадаться, что с Олькой встречаются, но нельзя узнать, где. Так они шутили".

В это время Курт Гартманн только готовит себя к работе на советскую разведку. И он уже успел кое-что сделать - сорвал заброску группы диверсантов в советский тыл. Гартманн убедил коменданта Брянска арестовать всю группу.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Комендант дал добро на арест этих людей. Их было много. Там, бывшие такие, ну, половина советской интеллигенции, которым не нравилась советская власть, и бывшие князья, дворяне".

После этого случая он сразу же попал под подозрение. Руководство Абвера получило донос, что именно Гартманн срывает работу разведки, да и, к тому же, живет с русской радисткой и открыто называет Елену своей женой.

Их обоих бросили в тюрьму.  Гартманн молчал. Но у следователя был способ нажать на офицера. Елена ждала ребенка от Гартмана.
 
Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Я слышала его голос, соседние кабинеты были, он слышал мой голос. И СД один раз спровоцировало, как-будто бы меня бьют."

Из письма Курта Гартманна Евгению Березняку (ноябрь, 1979 год):

"Однажды я слышал, как она вскрикнула в той комнате, где ее допрашивали, и понял, что ее ударили. Я сразу заявил своему следователю, что если ее тронут еще хоть раз, я не буду давать никаких показаний".

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Я как могла, так отвечала. Ну, я, конечно, выгораживала всё время. Я Гартманна выгораживала. А что он говорил, я не знаю, как он меня выгораживал".

Из письма Курта Гартманна Евгению Березняку  (ноябрь, 1979 год):

"Я, конечно, знал, что Лена меня не выдаст.  Нас держали около месяца в тюрьме, а потом меня перевели в штаб второй армии, сделали сержантом и отправили под Варшаву".

А Елену отправили в Германию. Сначала в концлагерь, а затем на военный завод. В середине сентября 1944-го, когда пришло время рожать, Елену положили в госпиталь для военнопленных.  И вот за несколько дней до родов к ней тайно приехал Гартман. За самовольную отлучку из Польши он рисковал снова оказаться в тюрьме.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "И вдруг я выхожу, и приходит в форме, Гартманн пришёл в форме военной. А все больные, которые могли ходить, они просто, для них это была такая сенсация - как это к русской пришел немец и разговаривает на российском языке. Мы не стеснялись, мы что могли успеть сказать друг другу, мы сказали. И приходят и говорят, что  свидание закончено".

Это было их последнее свидание. Гартманна срочно вызвали в Краков. В конце войны местному управлению Абвера очень не хватало офицеров, говоривших по-русски. И, несмотря на то, что Гартман был разжалован, его начальство вынуждено было поручить ему допрос еще одной пленной радистки. Это была Ольга, которую накануне, 16 сентября сорок четвертого, захватили вместе с радиостанцией.

Елизавета Вологодская радистка "Ольга Комар": "Как всегда, в назначенное время, рано утром я вышла на связь, работала на  чердаке, зашифровала радиограмму и начала её передавать".

Ольга передавала сводку о передвижениях немецких войск. Она была в эфире всего несколько минут. Но для немецких пеленгаторов этого оказалось достаточно, чтобы определить - радиостанция здесь,  в доме Врубеля.

Группа захвата двинулась к дому. Первой немцев заметила Стефа. Она увидела, что дом окружают, и вспомнила - на столе осталась карта Березняка. А на карте - немецкие военные объекты. Счет шел на секунды. Стефа успела бросить опасную улику в огонь. Дом уже взяли в плотное кольцо. Радистка этого не слышала. Она заканчивала шифровку. Но немцы уже входили в дом. Оказывается, они давно охотились за ней, и, наконец, засекли долгожданную добычу.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Вдруг кто-то сзади схватил меня за волосы, стащил с головы наушники. Я повернулась, а передо мной стояли уже немцы, держали автоматы наизготовку".

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Вот, от ворот они шли. На расстоянии друг от друга. Не вплотную, а на расстоянии. И держали пальцы на спусковых крючках. И один из них говорит, нашли, наконец, эту сучку, долго искали".

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Потом также они стащили меня с чердака за волосы, ну, и начался допрос. В это время Березняк: сидел в схроне".

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "Я в щель видел радистку, видел немцев. Я слышал все вопросы, которые гитлеровцы ставили перед Ольгой. Тем временем немцы вытащили с квартиры Стефу, Рузю, две дочери хозяина, и самого хозяина радиоквартиры Михала Врубля.

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Нас стоя били, а потом сказали лечь сюда всем, нацелили автоматы и сказали не двигаться".

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "Положили на пол, приставили автоматы и начался допрос: "Кто ещё есть в доме?" "Ольга говорила, утверждала, что она одна" .

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "С этого, где у нас был схрон, с него начали сбрасывать сено. И я очень боялась, что если штык, и штыками прокалывали, если штык дойдёт до доски, которая служила у нас потолком, то капитана найдут тогда. Но до этого не дошло".

Для Ольги и Врубелей этот захват означал только одно - лагерь смерти.  Но сначала их отправили сюда, в тюрьму "Монтелюпи". Это здание и сегодня служит тюрьмой. К счастью, арестовали не всех. Березняк:а так и не нашли. Анка и Алексей в этот день были в Кракове.

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля: "Как только Олька использовала момент, то проговорила: "Стефа, не сдай парней!" Мне не нужно было это говорить, ведь я хотела, чтобы они остались живы" .

За свое молчание семья Врубелей жестоко поплатилась. Михала сожгли в крематории Освенцима. Стефу и Рузю отправили в лагерь Равенсбрюк. Стефа навсегда запомнила лагерную песню, за которую просто могли убить.

Стефа Врубель, дочь Михала Врубеля:

"Вывезли меня в Германию,
И сижу, я как пленник,
Вывезли меня в лагерь,
Потому что очередь первой пришла,
Работать заставляют,
Баланду за нее дают,
Англичане тоже хрипят,
Потому что истощены,
Попрятались в подвалах,
Ведь их дома разбомбили,
А поляк не боится,
Смело стоит во дворе".


Ольгу оставили в живых. Она стала работать на немцев. Теперь она ежедневно передает своим дезинформацию. Под одной из шифровок она ставит подпись "Омар". Казалось бы, ошибка. "Комар" - такой был у нее позывной. Но это был заранее отработанный план - сигнал для Центра, что разведчица провалилась. У радиста-немца опечатка не вызывает подозрений. И он продолжает заниматься своим делом. И вот случайно он поймал американскую волну. Из динамика через помехи пробилось танго. Очень популярная в то время мелодия, которую любили и в России, и в Германии. Начальник абвер-группы попросил радиста ее не переключать.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "И я тогда этому лейтенанту говорю: "Потанцуем?" он на меня так посмотрел, вначале с пренебрежением, потом с любопытством, потом говорит, давай".

Танго - это символ военного времени. Потанцевать под танго, помечтать о любви и страсти, и забыть о войне - вот то немногое, что  могли позволить себе люди по обе стороны линии фронта.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Он щёголь, одет в костюмчик, у него чистота, блеск, сапоги блестящие, а я босиком, лохматая, в драном платье, в общем как Золушка настоящая.  И вот мы начали с ним танцевать".

Ольга танцевала танго со смертью. Она понимала, что этот обходительный молодой человек, не задумываясь, расстреляет ее, если будет такой приказ. И все же, каждый из них с наслаждением вслушивался в движения своего партнера, то подчиняясь им, то перехватывая инициативу.

А в углу комнаты сидел переводчик, Курт Гартманн. Его мысли были тяжелы, но начальник о них даже не догадывался.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Когда кончился этот танец, он меня посадил так, как положено, и говорит: "А я не знал, что русская девочка может так танцевать". Я говорю: "А что ты вообще знаешь о русских девочках? Ничего не знаешь."

Лейтенант действительно ничего не понимал - ни в русских девушках, ни в собственных подчиненных. Он приказал Курту Гартманну заниматься Ольгой, чем оказал услугу русским - через нее Гартманн наконец-то вышел на советскую разведку.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар":  "И вот осталась я с Гартманом как раз." "Потом я ему говорю: "А на что ты надеешься? Ты что, думаешь, что...наши обязательно придут. Ты думаешь, тебе посчастливится, ты останешься жив?" "Нет, не думаю, я жить хочу". "Ну, а раз жить хочешь, то давай, работай на нас".

Гартманн сразу согласился. Первое, что он сделал - устроил ей побег. Причем, до смешного просто: он вытащил гвоздь из доски в туалете.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "И туалет, как в деревне, дворовый, за мной всегда солдат ходил. Я захожу, на крючок закрываюсь, он стоит. И я прежде всего ощупала все стенки в этом туалете." "Я подняла дощечку, одну ногу перенесла через этот частокольчик, и я сразу произнесла: "Господи,  помоги мне". И побежала."

Ольга бежала, куда глаза глядят. Найти своих. Найти Березняка, как можно скорее. Ольга не могла знать, что теперь ее командир в предгорьях Карпат, на партизанской базе. Сначала она нашла Алексея Шаповалова. Алексей переправил ее к Березняку. Ольге нужно было срочно сообщить ему о Гартманне, который хочет работать на советскую разведку. Сначала Березняк не поверил Ольге. Но, в конце концов, отправил своего заместителя на встречу с немцем. Его прикрывали польские партизаны.   

Евгений Березняк, командир разведгруппы "Голос": "На встречу пошёл Алёша Шаповалов, мой заместитель, и Гартман дал нам правильные ответы на все вопросы. Поэтому ему дали кличку "Правдивый" и под этой кличкой "Правдивый" он работал на нашу разведку."

В конце декабря сорок четвертого Гартманн сообщил: вермахт готовится превратить Краков в ловушку для Первого Украинского фронта. План уничтожения города разрабатывался на самом высоком уровне, при участии генерал-губернатора Польши Ганса Франка, которого поляки еще с самого начала  правления прозвали "Кровавым" за его жестокость.

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Замысел был простой и варварский. Заманить в город войска Первого Украинского фронта  и взорвать Краков.

Гартманну удалось узнать, что  взрывчатка была заложена под все главные здания города. Уникальные памятники архитектуры, подобных которым нет в Европе, должны были взлететь на воздух. На улицах города возводились каменные сооружения, внутри которых были тонны взрывчатки.

Эти постройки видны на пленке, которую тайно отснял польский кинолюбитель. Они были расставлены по всему городу. Если бы все это взорвалось, то погибло бы большинство жителей Кракова. Но губернатор Польши не испытывал по этому поводу никакого сожаления. Он должен был остановить советское наступление. Любой ценой.

Ганс Франк собирался лично включить рубильник на пульте управления взрывом. Но где находится этот пульт, Гартманн так и не смог выяснить. А группе советских разведчиков опять помог счастливый случай.

Польский осведомитель сообщил, что у него во дворе солдаты прокладывают какой-то кабель. Поляк пригласил их в дом согреться и подпоил немцев. 

Елизавета Вологодская, радистка "Ольга Комар": "Языки раз-раз, это самое, у них развязались, и вот они-то и выдали тайну о том, что прокладывают этот кабель для того, чтобы потом взорвать город Краков. И вот они сказали этому: "Вот будет потом пуф!" И города не будет".

И тогда Гартманн выяснил, куда ведет тот самый кабель. Форт Пастерник в двадцати километрах от центра города. Перерубить этот кабель можно было только возле форта. Но форт усиленно охранялся. Ведь с этой стороны уже вплотную подходила Советская Армия.

В фильме "Майор Вихрь" командир группы решился на отчаянный поступок. Разведчик сам подрывает основной кабель и погибает от пули немецкого снайпера. В жизни было по-другому.

Евгений Березняк: "Так как было показано в фильме, так не было. Мы дали ориентиры, дали схему, схему командования, схему этого плана минирования. И наши воинские части проникли именно с той стороны в Краков, где располагался этот форт. И ещё тогда, когда Краков был занят гитлеровцами, этот форт, этот форт, этот центр был взорван нашими минёрами".

В ночь на 18 января 1945 года Краков был спасен. Так и не сумев взорвать его, немцы бежали из города. А группа "Голос" тем временем ушла дальше, вместе со стремительно наступавшим Первым Украинским фронтом. Их работа закончилась. Но не закончилась эта история.

"Ольга Комар" и "капитан Михайлов" оказались в фильтрационном лагере по подозрению в сотрудничестве с гестапо. Там они, наконец, раскрыли друг другу свои настоящие имена. Евгений и Елена. И поняли, что отныне никому не нужны.

 

После ГУЛАГа они вышли на свободу и поженились. Но вскоре "Вихрь" ушел от "Ольги" к другой женщине. Березняк переехал в Киев. "Комар" осталась во Львове.

 

Алексея Шаповалова и "Анку", Асю Жукову, в лагерь не отправили. Но унизительных допросов им избежать не удалось. До шестьдесят пятого года КГБ подозревал их в сотрудничестве с немцами.

 

Елена Кривоносова живет в Могилеве. Теперь ее фамилия Токарева. Она потеряла ребенка в марте 45-го. Маленькая дочь Гартманна умерла от голода. Родина встретила ее неласково. Елену за сотрудничество с немцами на восемь лет отправили в ГУЛАГ. Она никогда больше не видела Гартманна. Лишь однажды, в лагере, получила от него письмо.

Елена Токарева-Кривоносова, советская разведчица: "Он мне в 53-м году, после смерти Сталина, написал: "Здравствуй, -по имени назвал,- сообщаю тебе, что я нахожусь в лагере, поэтому переписка между нами невозможна. Я только тебе хочу сказать, что я сильно изменился за это время. Постарел, поседел, и единственное, что не изменилось - это мои чувства к тебе. И напиши мне пожалуйста, -он не знает, что у меня, что у нас умерла дочь, имя было ей Таня дано, - как живёт наша Таня? Чем она занимается?"

Елену так и не реабилитировали. У нее нет ни одной военной награды. В семьдесят девятом Елена вернулась в Белоруссию. В этом же году в Ереване умер Курт Гартманн. После лагеря его направили на работу в Комитет Госбезопасности СССР.  Всю информацию о нем засекретили, все фотографии изъяли. 

Стефа Врубель до сих пор живет в том самом доме, где в сорок четвертом прятался Евгений Березняк:. И до сих пор Стефа по-детски любит "капитана Михайлова". Единственное, о чем в своей жизни сожалеет Стефа, это то, что она не успела накормить советского разведчика завтраком в то роковое утро, когда ее забрали в гестапо.        
 
     кадры из фильма
__________