В этом училище я был до ноября 1941 г., когда нас подняли по тревоге и бросили под г. Ростов. Мы в боях не участвовали, а ловили тех, кто бежал с фронта от немцев, сразу их переформировали и назад на фронт отправляли. На следующий день после отправки эти части взяли Ростов. Это была наша первая победа - город Ростов. Тогда нигде не было побед. Как я потом узнал, нас было 25 рот, в каждой чуть больше 200 человек. Сдал я экзамены в январе 1942 г., оценки нам выставляли, особенно по знанию оружия. После экзаменовки меня послали на формирование под г. Сталинград. Там был Приволжский военный округ, я был зачислен в формировавшуюся в г. Астрахани 135-ю отдельную стрелковую бригаду. Я был лейтенантом, меня в астраханский военкомат вызвали. Сказали отдохнуть в городе, прийти послезавтра. Как вернулся в военкомат, мне дали 600 человек на 2-ой стрелковый батальон. Где размещаться? Повели нас за Волгу, на шестнадцатую пристань, сказали, что в песке будете копать себе землянки, нам еще должны были дали палатки. Это было первые числа января. Лопат не дали, инструмента не дали, кружками песок астраханский копали. Целый городок выстроился, бригада целая. Когда проходило формирование, кормили неважно. Потом повезли нас, железной дороги не было, на подводах, в г. Казань. Мы уже знали, что нас под Москву отправляют.
Так мы прибыли под Тулу на фронт, на р. Оку. Нам дали приказ заменить в обороне стрелковую дивизию, которая понесла большие потери, совсем добитая была. Со мной было 33 человека автоматчиков, отдельный взвод 2-го батальона. Помкомвзвода у меня был мл. сержант Мухин, он попал к нам вместе с пополнением из 600 сибиряков, которые уже отслужили по два года, нам их на усиление направили. Мой взвод должен был занять оборону за Окой, я пошел на рекогносцировку. Встретил там роту, которую сменял - 12 человек, с ними одна женщина, с орденом Ленина на груди. Она мне сказала: "Держать участок, сильно немцы здесь лезут!" Оставил я на передовой наблюдателей, вернулся на другой берег Оки и начал переправу взвода, ночью на лодке льдины уже плавали, по лодке стучали. Противник нашу переправу обстреливал, тогда случилось у меня первое ранение во взводе - ранило солдата Смирнова в шею. Я приказал перевязать, никто не хочет, новобранцы! Тут я рявкнул: "Мы, что, приехали воевать? Или на танцы?" Я сам его перевязал. Этот Смирнов все-таки умер потом, когда мы уже под г. Орлом стояли, его укусила ночью за палец мышь, заражение крови, он скончался до того, как его довезли до медбатальона.
Потом мы в одной из стычек нашли нами убитого немца, я из его формы сделал чучело, чтобы носить по окопам, а то солдаты немца побаивались, взял у убитого шинель, противогаз, короткие немецкие сапоги, каску. Так что запомнил: на ремне - все в гнидах, каска внутри - вся во вшах и гнидах. Для них зима 1941-42 гг. была очень суровой, прятались они от холода в каких-то хатах, вот и завшивели. Мы-то были в полушубках, шапках, валенках. Мы, автоматчики, еще белые маскхалаты носили.
Еще такой случай был: нашли мы погреб, где картошка хранилась. Так я кормил весь батальон, пока мои солдаты не сказали: "Нам потом не останется".
С месяц мы стояли на этом участке, потом нас южнее перебросили, немец начал переть на Воронеж. Вот мы и сменили часть, их в тыл отправили постираться, помыться, отдохнуть. Но немец сильных наступательных боев не начинал, только разведку боем. В начале 1943 г. нашу 135-ю бригаду переформировали в 81-ю стрелковую дивизию. А мой взвод вошел в роту автоматчиков 410-го стрелкового полка. Затем мы в наступление перешли, весь Брянский фронт, наша дивизия начала наступление 1 февраля 1943 г. Мы пустили вперед аэросани, десятка три. Наступали по дорогам, снег был большой, но дороги расчищены, немцы местное население сгоняли на расчистку, педантичные, везде вешки ставили. Валялись по дороге их эрзац-валенки, из соломы сделанные. Начали наступление под Воронежем успешно, наступали все время на Курск, брали районный центр Колпны. Наша рота автоматчиков успешно атаковала и заняла станцию Поныри, там даже после войны хотели памятную доску повесить, о том, что станцию у немцев отбила рота автоматчиков 410-го стрелкового полка, но чего-то не разместили. Тут и остановились, заняли оборону до лета 1943 г. Немецкая оборона некрепкая была: много минных полей, а так отступали постоянно. Единственное, что было - у меня солдаты носили три противопехотные мины, как только занимаем оборону, я ставлю возле своего НП эти три мины. У меня во взводе было семь национальностей, а узбеки, казахи, буряты ночью все время спят, не добудишься.
В феврале кончилось наше наступление, встали в оборону. Приезжал Рокоссовкий, его я несколько раз видел, Жуков, говорили, тоже приезжал, но я не видел. В это время я дослужился до зам. командира роты по строевой части.
С финской границы нас перебросили в Латвию. Наступали на Прекуле, готовились к окончательному разгрому немцев, но в наступление не пошли, наши уже брали Берлин, а "мешок" так и остался, в него попала группа армий. "Курляндия", которую немцы планировали использовать для наступления на Ленинград. Мы стояли два или три месяца, 9 мая немцы сдались, а 10 мая нас пустили в атаку на остатки власовцев и "зеленых". В "мешке" еще оставались власовцы, "зеленые", так себя латышские националисты называли, литовцы были, Гитлер им разрешил свастику использовать - красные нарукавные повязки с крестом. Они неплохо сражались, видел, как приковывали себя к пулеметам. Все равно им смерть была. К берегу, к Тукумс-Либаве, вышли 12 мая, остатки власовцев пытались по воде в Швецию и Финляндию убежать.
- Противоречия на национальной почве были во взводе?
- Нет. Наоборот, узбеки и казахи домой письма писали с просьбой прислать урюк, кишмиш, чтобы другие попробовали.
- Как было отношение к пленным немцам, финнам?
- Мы к пленным отношения не имели, чуть что, нас за них долбали. Один раз, когда под Тулой были, я перебежчика перехватил. Мои наблюдатели доложили мне, что кто-то ползет. Мы ему: "Руки вверх!" Он отвечает: "Я коммунист, хочу сдаться!". Рубашка у него была белая-белая, чистенькая, а коммунистического билета нет, корка только какая-то, он ее из сапога достал. Ну, я прижал его, даже пригрозил пристрелить, потом все же сдал в особый отдел. А потом меня вызывают особисты и говорят: "Ты чего влез? Это же наш человек!"
- Как зарекомендовали себя в боях взводы автоматчиков?
- В наступлении отлично, но в обороне У меня во взводе на вооружении были только автоматы, а для обороны это оружие негодное, нужны винтовки, пулеметы. Нас только на ночь на передовые позиции направляли, там мы даже с немцами перекрикивались. Так в первом наступлении я захватил немецкий пулемет, стреляет отлично, всегда с собой носил. Лучше Дегтярева нашего был. Потом комиссар посоветовал от него избавиться, а то наши особисты могли статью пришить: "Почему пользуюсь немецким оружием, а не нашим?"
- Какое наше оружие Вам нравилось, а какое нет?
- ППШ автомат был удобный, легкий, простой, разбирался буквально за секунды. ППД похуже был, отказывал часто. Винтовка Мосина, я ведь лучший стрелок в полку был, целым ротам оружие пристреливал, она всю войну была основным оружием. Только вот укороченная, карабин, получше. Гранаты Ф-1 были хорошие, чугунные, поражающая сила большая, а РГД мы больше запугивали, поражающей силы такой нет у них. Первая противотанковая граната хорошая была, привезли их нам очень много, плохо одно - раз зарядил, разряжать нельзя, приходилось уничтожать дней через десять после заряда.
- Занятия проводились?
- Обязательно. Когда с передовой менялись, в тыл нас на отдых направляли, тогда сразу же занятия проводили. Тактику разбирали. Пополнение запасные полки обучали, но на фронте распределяли по взводам, старослужащие помогали.
- На сколько бойцов обычно отрывался окоп?
- По числу бойцов, обязательно наблюдательные и запасные позиции. Траншеи связывали всю оборону. Особенно под Курском была сильная оборона, в полный рост, в некоторых местах даже накаты были из дерева, сверху грунт насыпали. Там на Курской дуге как? Одна лопата серой земли, потом глина, потом с камнем глина, даже кирка не брала, там подолгу работали. А немцы в траншеях держали местное население, выгоняли на работы, давали каждому норму.
- Какое самое опасное немецкое оружие было?
- Немецкий пулемет на треноге, разрывными пулями стрелял, мы его "дум-дум" называли. Я пулемет один уничтожил с помощью ПТР. На моем участке стоял ПТРвец, я к нему подошел, "дум-дум" стреляет постоянно, немцы его приносили вечером, уносили утром, днем у немцев на некоторых участках один наблюдатель на километр был. Попался хороший солнечный день, я ПТР колышками закрепил, привязал там и там, навел. Жду, когда немец придет. Как пришел: навел и выстрелил. Пулемет молчит, и завтра молчал и потом долго не стрелял. Начфин мне даже начислил на сберкнижку за пулемет премию.
- Наше самое эффективное оружие?
- Пулемет Горюнова тарахтелка против Максима, легкий, правда. Максим хороший, но тяжелый, неудобный, в чехол жидкость вливать надо, чтобы ствол не перегреть, а то в стволе патроны разорваться могут.
- Как организовывалось передвижение на марше?
- Машины были только в автороте подвоза дивизии, а в роте все пешком, гоняли нас постоянно, то меняли на передовой, то траншеи рыть. Всю войну протопали.
- Женщины в части были?
- Были, когда нас переформировали в 81-ю дивизию, дают нам двенадцать молодых девчонок, связистками и радистками. А я стал заместителем командира роты по строевой части, в моем ведоме были наряды. Мы стояли тогда от обороны в 10 км, нам на формирование дали две недели. Я думаю, надо же девок назначать в наряд, у штаба часовыми. Они мне: "Товарищ лейтенант, мне сказал товарищ старший лейтенант Мухин, чтобы я пришла к начальнику штаба, ему надо документ отпечатать". Я ее спрашиваю: "А ты что, машинистка?" - "Да, машинистка". Вот так.
- Какое отношение было к комиссарам, политработникам?
- Первого комиссара, Крицына, мы называли "наша душа", он все время носил медаль "20 лет РККА" и наган. Его убило во время купания, когда мы стояли на р. Оке. Мы в тылу стояли, он пошел помыться, нам давали белье дустом пропитанное, он только его надел, как прилетел снаряд, его убило, а наган его разорвало. Горевали мы сильно.
- Какой был возраст красноармейцев?
- В 1941 г. много солдат было 1900-х лет, в 1942 г. их начали в тыл отправлять, они комиссию проходили, кого демобилизовали, кого на работы направляли. Потом в основном молодежь была.
- Какое отношение было к Сталину?
- Шли в бой за Сталина. У нас даже песня была: "Кони сытые, бьют копытами, встретим мы по-сталински врага!"
- В самые тяжелые периоды войны, особенно в 1941 г., сохранялась ли уверенность в том, что все равно победим?
- Уверены были, что никто Россию не победит. Резервы у нас были очень большие, многие на заводах работали.
- Какие отношения у Вас сложились с особистами?
- Нехорошие. Предохранялся от них, а то думал, загребут.
- Какие чувства испытывали 9 мая?
- Воевать нам надо было. Мы готовы были к бою, так до 12 мая воевали.
Всего комментариев: 0 | |