• Поясной ремень.
  • Вербовочные Бесседы
  • Так выглядели похоронки
  • Бронетанковые войска СССР (вос...
  • Командир ЭМЧИ, продолжение
    Ребята, там такая каша была! Обстановка менялась не по дням, а по часам. Мы окружили Корсунь-Шевченковскую группировку немцев, они стали прорываться, с внешнего кольца немцы тоже по нам ударили, чтоб помочь вырваться из кольца своим. Бои были такие тяжелые, что за одни сутки Тыновка несколько раз переходила из рук в руки.
  • Бронетанковые войска СССР (вос...
  • ВВС СССР (воспоминания ветеран...
    В мае 1942 г. по окончании Харьковского военного авиационного училища связи, эвакуированного в Ташкент, а затем в Коканд, я в звании мл. лейтенанта был направлен на Карельский фронт в 17 ГШАП (командир полка Герой Советского Союза В.И. Белоусов). Меня назначили начальником связи эскадрильи, а позже адъютантом эскадрильи. Полк базировался на аэродромах Подужемье, Африканда, Лоухи. Личный состав начал переучиваться на самолёты Ил-2.
  • БАБИЙ ЯР.А было ли что?
  • МИФ О ХОЛОКОСТЕ
  • Пехота РККА (воспоминания вете...
    В квадратных касках, с засученными рукавами, с автоматами в руках немцы идут цепью от деревни, давая очереди, и то там, то там вылезают из своих схоронок наши солдаты. Лешка падает на меня:
    - Они совсем близко!
    Прячем винтовки под солому, и уже над нами звучит:
    - Русь! Лёс, лёс!
00:21
В тылу врага, Покровский Георгий Федорович (продолжение) милитерия.либ
В тылу врага, Покровский Георгий Федорович (продолжение) милитерия.либ

— Огонь!..

Немцы умели воевать. Они были вымуштрованы, отлично вооружены и располагали хорошо подготовленными в тактическом отношении офицерами. Как только ударили партизанские пулеметы, открыли огонь и автоматчики. Вражеские цепи залегли и поползли, чтобы уже в другом месте броском преодолеть простреливаемое пространство. Но Руднев был начеку. Он сумел предвидеть тактический маневр неприятеля. Как только поднялась цепь немцев, по ней тут же ударили пулеметы. Руднев, как было условлено заранее, ракетой перенацелил туда огонь.

А когда гитлеровцы дрогнули, он первым поднялся в контратаку...

Вслед за Рудневым бросились все бойцы. Но сам он бежать уже не мог...

Парторг отряда Панин и сын Руднева Радик несли комиссара по селу. Лицо Семена Васильевича было залито кровью. Он испытывал адскую боль. Но больше его мучило то, что вышел из строя, когда инициатива перешла в руки партизан, а бой еще не закончился. Это было невыносимо для комиссара. И партизаны понимали его состояние.

Когда они узнали, что ранен Руднев, их будто подхлестнуло что-то: дрались дружно, отчаянно, с удвоенной яростью. Любой ценой они решили победить врага, чтобы порадовать Семена Васильевича...

К ночи бой затих. Противник откатился от села, понеся значительные потери. Эта весть была для Руднева лучшим лекарством. Когда ему сообщили об исходе боя, он впервые после ранения улыбнулся.

Вопреки опасениям медиков рана комиссара заживала быстро. Только пропал голос — объяснялся Руднев жестами. В ту встречу мне так и не удалось с ним потолковать. Решив с Ковпаком вопросы взаимодействия, я возвратился в свой отряд. Зайцев сразу же ко мне:

— Что Руднев? О чем говорил?

Я рассказал, что узнал о комиссаре... [144]

Через неделю примерно я вновь побывал у Ковпака. Руднев встретил меня как старого знакомого. Встал с лавки, взял под руку, подвел к столу, поздоровался, хоть и не громко. Ковпак тоже присел рядом, но потом отошел:

— Потолкуйте, вояки!

Семен Васильевич стал расспрашивать, откуда я, где служил, как стал партизанским командиром.

Я рассказал. Семен Васильевич глядел мне в лицо и слушал не перебивая. Слушал так, будто боялся что-нибудь пропустить, не расслышать или не так понять.

А потом были вопросы: сколько коммунистов в отряде? Как ведет себя молодежь? Как люди одеты, во что обуты, как с питанием, с медикаментами, боеприпасами? Как связаны с местным населением? И, наконец, о том, кто у нас в отряде комиссар?

Я старался коротко ответить на каждый вопрос. Рассказал и о том, что говорил Зайцев, провожая меня в Родионовку, как он жалел, что не мог приехать.

— Да и сегодня не получилось, — понурив голову, констатировал я.

— Почему?

— Зайцев ушел на задание, сам возглавил группу.

— Так это же хорошо! — воскликнул Руднев. — Сейчас людей надо не только агитировать, надо поднимать личным примером. Ты говоришь, комиссар у тебя человек невоенный? Лучшей школы, чем участие в бою, я не знаю... Зайцев, очевидно, это понимает, учится воевать... Нам не завтра войну кончать: враг силен, и драться с ним придется, по всей видимости, долго...

Признаться, в ту пору до моего сознания как-то не доходила та истина, что война будет длительной. Да и никто так откровенно на эту тему со мной не говорил. А если бы и сказал, но кто-то другой, не такой авторитетный, как Руднев, я встретил бы эти слова с большим недоверием. Ведь в ушах еще звучала довоенная песня: «Если завтра война, если завтра в поход...»

Вскоре со мной приехал в Путивльский отряд и наш комиссар Зайцев. Едва Ковпак познакомил его с Рудневым, как они оставили нас.

— Мы на воздух, не хотите с нами? — спросил Руднев.

— Нет... Мы тут посидим, покурим, — отвечал Ковпак, сворачивая свою неизменную самокрутку.

Я видел в окно, как Руднев с Зайцевым долго беседовали, прохаживаясь среди деревьев. Потом, когда возвращались к себе, я спросил Зайцева:

— О чем это толковали вы с Рудневым?

Павел Григорьевич ответил:

— С ним поговоришь — другим человеком станешь. Советовал мне, как лучше работать с комиссарами батальонов, парторгами и комсоргами, как учить их политической работе...

А через некоторое время я стал замечать перемены в нашем комиссаре. «Невоенный человек» подтянулся, стал прямее ходить, [145] обрел твердость шага. Короче говоря, у него появились выправка и осанка. Мало того, появились даже усы... «Во всем подражает Рудневу», — думал я и радовался за своего комиссара. Но все же таких, как Руднев, было немного...

«Бойцы стали называть Руднева комиссаром раньше, чем было объявлено о его назначении в приказе», — писал в своих воспоминаниях о Семене Васильевиче Ковпак. Это ли не признание авторитета, это ли не свидетельство высокого доверия народа к представителю партии.

Со своей стороны не могу не упомянуть о внешнем виде Семена Васильевича. Чего греха таить, многие партизаны, особенно поначалу, в сорок первом, не отличались подтянутостью, собранностью, аккуратностью в одежде и снаряжении. Причин тому было много: и нехватка обмундирования, и пристрастие некоторых товарищей к особой «лихости»: шапка набекрень, ворот нараспашку, пулеметная лента через плечо. Руднев и в лесу ходил в армейской шинели со звездой. Он всегда и внешне был, что называется, военной косточкой: подтянут, при ремне, строго следил за собой, у гимнастерки постоянно чистый подворотничок. Жизнь в лесах не заставила его изменить этим выработанным временем привычкам. Даже усы, черные, большие и пышные, отличались аккуратностью.

Любимое присловье Руднева — «армейская привычка». Армия привила ему любовь к порядку, дисциплине, научила работать с людьми, а главное — воспитала в нем чувство ответственности за порученное дело.

В те хинельские встречи я об этом не думал, эти мысли пришли ко мне позднее...

И еще один штрих к рассказу о Рудневе. Храбрость его была широко известна не только партизанам их объединенного отряда.

Как-то в ходе одной из операций наш отряд захватил гитлеровский склад с выделанными кожами. А надо сказать, что обуви у нас катастрофически не хватало. Многие бойцы и даже командиры ходили в немыслимом рванье, а то и в лаптях.

После той операции я оказался в штабе Ковпака (не помню, по какому делу). Тут был и Руднев. Машинально взглянув на его ноги, я увидел, что сапоги комиссара вот-вот развалятся.

— Семен Васильевич, — предложил я, — давайте мерку с ноги, через пару дней получите новые сапоги.

— А ты что, обувной король?

Я рассказал, как наши партизаны стали обладателями сапожного товара.

— А кроме того, Семен Васильевич, у нас есть прекрасный мастер, бывший директор обувной фабрики из Горького Федор Семенович Голованов. Классный сапожник! Хоть и директорствовал, но ремесла не забыл. В два счета сошьет!

— Это хорошо, — сказал Руднев. — Но на твоем месте, Покровский, я бы не спешил обувать штабы. Надо обуть разведчиков, подрывников, всех, кто на операции ходит. Одним словом, спасибо, но я пока похожу в старых... [146]

Однако сапоги Рудневу мы все-таки привезли: мерку кто-то из партизан снял тайком. Надо было видеть, как смущался Семен Васильевич, принимая этот подарок...

Вспоминается встреча с Рудневым летом 1943 года в Мухоедовских лесах, западнее Припяти. Там проходило крупное совещание руководителей партизанского движения на Украине. Проводил его секретарь ЦК КП (б) Украины Д. С. Коротченко. Участвовали Т. А. Строкач, С. А. Ковпак, А. Ф. Федоров, С. В. Руднев. Присутствовал на совещании и я.

Семена Васильевича я давно не видел. Он заметно изменился. На плечах у комиссара были новенькие генеральские погоны. Но меня удивило не это: Семен Васильевич сбрил усы. Бросилось в глаза и другое: Руднев выглядел очень озабоченным, что-то явно тревожило его.

После совещания он сам подошел ко мне. Разговорились. Я знал, что соединение Ковпака получило задание совершить рейд в глубь Украины до самых Карпат и что этот поход имел не только военное, но и политическое значение. Семен Васильевич сам заговорил об этом, и я понял, что генерал ясно представлял всю важность и сложность предстоящего рейда.

— Сейчас нам, Георгий, нельзя терять ни минуты: все на подготовку к рейду, — делился Руднев беспокоившими его мыслями. — Главное — довести до сознания каждого, что будем действовать в особых условиях. Туда мы пройдем — в этом я уверен. А вот там, в Западной Украине, где немало открытых и скрытых врагов советского строя, — ведь там наша власть существует всего около года, война будет особенно трудной и может обернуться против нас своей самой чудовищной стороной. Надо готовить людей к большим испытаниям, надо рассказать им всю правду, мобилизовать все моральные и физические силы, все резервы. Да и с командирами предстоит большая работа. Многое надо пересмотреть. Необходимо укреплять и дисциплину, и тактику боя, и стратегию марша, и мышление, и психологию тоже. Ведь до сих пор как было? Наши командиры привыкли к тому, что мы владели инициативой: били врага там и тогда, когда нам было выгодно. А теперь вряд ли на это можно рассчитывать. Здесь леса — наш дом, мы все здесь знаем, каждое дерево, каждый кустик изучены, каждая дорожка и тропка исхожены. А там все будет по-другому... — Помолчав минуту, Руднев добавил: — Ты, наверное, думаешь, к чему это я говорю тебе о своих нуждах? Да к тому, Георгий, что это может и тебе пригодиться...

Он, комиссар Руднев, коммунист с 1917 года, представитель партии и Советской власти здесь, в тылу врага, как никто другой, понимал всю важность и суровость предстоящего рейда. И он, как никто другой, верил в своих людей, прошедших вместе с командиром Ковпаком и с ним многие сотни боевых верст. И думал о том, как эту веру укрепить еще больше, как зажечь партизан еще большей ненавистью к врагу.

— Ну, ладно, — прервал он вдруг свой рассказ. — Давай лучше поговорим о другом. О тебе, например. Ты что это до сих пор [147] ходишь беспартийным? Да не просто гуляешь по лесам, а важное государственное дело делаешь — бьешь фашистов, руководишь массой людей.

— Я беспартийный большевик, Семен Васильевич.

— Не отшучивайся, а подумай серьезно. Вот вернемся из рейда, продолжим разговор на эту тему. Я буду рекомендовать тебя в партию...

Не знал я тогда, что это был наш последний разговор, что Семен Васильевич Руднев, к великому сожалению, не вернется из рейда, что он героически погибнет в неравном бою в Карпатах... А что касается вступления в партию, то я выполнил его наказ, только чуть позже: стал коммунистом в 1944 году...

Таким я знал Руднева. Таким он остался в памяти тех, кто знал партизанского комиссара, Героя Советского Союза, генерал-майора, настоящего коммуниста и настоящего Человека...

С Хинельского леса завязалась у меня дружба с Илларионом Антоновичем Гудзенко. Начало знакомства было не совсем обычным. Когда нас представили друг другу, я назвался:

— Командир партизанского отряда имени Ворошилова — Покровский...

— Что-то ты, старший лейтенант, путаешь, — снисходительно засмеялся Гудзенко, высокий, светловолосый капитан в кавалерийской длинной шинели. — Командиром партизанского отряда, который носит имя Климента Ефремовича Ворошилова, являюсь я. И название этот отряд носит по праву: мы фашистам спуску не даем...

«Конфликт» мы разрешили просто. Оба отряда остались под своим названием. Уступка была сделана только в одном: наш отряд, как более многочисленный, стал именоваться первым, а отряд Гудзенко — вторым Ворошиловским.

На фронте капитан Илларион Гудзенко был начальником штаба одного из артиллерийских полков 13-й армии. В окружение попал вместе с группой артиллеристов, пытавшихся спасти орудия, когда пали кони. Две 122-миллиметровые гаубицы и одна полковая пушка оказались потом в отряде. К ним Гудзенко сумел добавить и немецкую пушку, захваченную в одном из сел.

— Вот только снаряды извели, — посетовал он как-то. — Правда, у меня полно 45-миллиметровых. Но из 122-миллиметровой гаубицы ими не стрельнешь. К немецкой же пушке — вообще ничего нет.

— А какой калибр?

Гудзенко назвал.

— Считай, тебе повезло, Илларион. Сколько тебе потребуется возов?

— Разыгрываешь?

Я рассказал ему об имеющихся у нас снарядах. Тогда Илларион предложил вариант размена: он дает нам немецкую пушку под наш боезапас, а мы ему — сорокапятку, под те снаряды, которые лежат у него без дела. Такой вариант вполне устраивал нас, [148] поскольку при нем не надо было заниматься трудоемкой перевозкой снарядов. Выделили по одной лошадке — и все на месте...

В боевых делах и заботах быстро бежит время. Подошел март 1942 года. В первых числах уже по-весеннему пригревает солнце. В полдень стучит капель, а к вечеру с крыш свисают сосульки. Не пройдет и месяца, как в здешних местах брызнут зеленью березки, по пригоркам зазеленеет трава.

Но настроение у нас далеко не весеннее. Наша жизнь в Хинельском лесу становится все более трудной. Но не из-за бытовых нужд, которые тоже нельзя сбрасывать со счетов. Речь о том, что все менее эффективными становятся наши вылазки, все чаще враг то в одном, то в другом месте треплет нас.


Кому интересно может скачать отсюда

формат .txt


Спасибо

Категория: Воспоминания | Просмотров: 1552 | Добавил: Waffen
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]